![]() Фридрих Ницше «К генеалогии морали» Страницы: 1 К генеалогии морали Фридрих Ницше Friedrich Nietzsche 'Zur Genealogie der Moral' Пер. К.Свасьяна ПРЕДИСЛОВИЕ 1 Мы чужды себе, мы, познающие, мы сами чужды себе: на то имеется своя веская причина. Мы никогда не искали себя - как же могло случиться, чтобы мы однажды нашли себя? Справедливо сказано: 'где сокровище ваше, там и сердце ваше'; наше сокровище там, где стоят улья нашего познания. 'Генеалогия морали' была задумана Фридрихом Ницше, великим немецким философом, как приложение к своему сочинению 'По ту сторону добра и зла', увидевшему свет в 1886 году. Внешним поводом к написанию 'Генеалогии морали' послужила волна кривотолков, обрушившаяся на автора в связи. В современной этико-педагогической литературе, рассматривающей проблемы. ![]() Криминалистика Учебник Р С Белкин . Как прирожденные пчелы и медоносны духа мы всегда попутно заняты одним; в сердце нашем гнездится одна лишь забота - что бы 'принести домой'. Что до жизни вообще, до так называемых 'переживаний' - кто из нас достаточно серьезен для этого? Или достаточно празден? С этими делами, боюсь, мы никогда не бывали действительно 'у дел': к этому не лежит наше сердце - и даже наши уши! Скорее, как некто блаженно рассеянный и погруженный в себя мигом просыпается, когда часы изо всей силы бьют над его ухом свои полуденные двенадцать ударов, и спрашивает себя: 'сколько же, собственно, пробило?' , так и мы временами протираем себе задним числом уши и спрашиваем совсем удивленно, совсем озадаченно: 'что же, собственно, такое мы пережили?' - больше того: 'кто, собственно, мы такие?' Краткое изложение философии Фридриха Ницше, трагического гения Нового времени, пророка сверхчеловека и воли к власти. И его тень» (1880), «Утренняя заря» (1881), «Весёлая наука» (1882), «Так говорил Заратустра» (1883 – 87), «По ту сторону добра и зла» (1886), «К генеалогии морали» (1887). , и пересчитываем задним, как сказано, числом все вибрирующие двенадцать часовых ударов наших переживаний, нашей жизни, нашего существования - ах! И обсчитываемся при этом. Мы по необходимости остаемся чуждыми себе, мы не понимаем себя, мы должны путать себя с другими, извечным пребывает для нас положение: 'Каждый наиболее далек самому себе' - в отношении самих себя мы не являемся 'познающими'. 2 - Мои мысли о происхождении наших моральных предрассудков - ибо о них идет речь в этом полемическом сочинении - получили свое первое, все еще оглядчивое и предварительное выражение в том собрании афоризмов, которое озаглавлено 'Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов' и которое было начато в Сорренто, зимою, позволившею мне сделать привал, как делает привал странник, и окинуть взором обширную и опасную страну, по которой до той поры странствовал мой дух. Это случилось зимою 1876-77 года; сами мысли старше. По существу, это были те же мысли, которые я снова возобновляю в предлежащих рассмотрениях, - будем надеяться, что долгий промежуток пошел им на пользу, что они стали более зрелыми, ясными, сильными, совершенными! Что, однако, я придерживаюсь их еще и сегодня, что и сами они тем временем все крепче прилегали друг к другу, даже вросли друг в друга и срослись, - это усиливает во мне радостную уверенность, что они с самого начала возникли во мне не разрозненно, не по прихоти и не спорадически, а из одного общего корня, из некой повелевающей в глубинах, все определенней изъявляющей себя, требующей все большей определенности радикальной воли познания. Так единственно это и подобает философу. Мы не имеем права быть в чем-либо разрозненными: нам негоже ни заблуждаться в розницу, ни в розницу настигать истину. Скорее, с тою же необходимостью, с каковою дерево приносит свои плоды, растут из нас наши мысли, наши ценности, наши 'да' и 'нет' и 'если' да 'или' - совокупно родственные и связанные друг с другом свидетельства одной воли, одного здоровья, одной почвы, одного солнца. - По вкусу ли они вам, эти наши плоды? - Но что до этого деревьям! Что до этого нам, философам! 3 При свойственной мне недоверчивости, в коей я неохотно сознаюсь, - она относится как раз к морали, ко всему, что доселе чествовалась на земле как мораль, - недоверчивости, которая выступила в моей жизни столь рано, столь незванно, столь неудержимо, в таком противоречии с окружением, возрастом, примером, происхождением, что я чуть ли не вправе был бы назвать ее своим 'A priori', - мое любопытство, равно как и мое подозрение должны были со временем остановиться на вопросе, откуда, собственно, берут свое начало наши добро и зло. В самом деле, уже тринадцатилетним мальчиком я был поглощен проблемой происхождения зла: ей я посвятил в возрасте, когда 'сердце принадлежит наполовину детским играм, наполовину Богу', свою первую литературную детскую игру, свою первую философскую пробу пера, - что же касается моего тогдашнего 'решения' проблемы - ну, я воздал, как и следовало, честь Богу и сделал его Отцом зла. Требовало ли именно этого от меня мое 'A priori'? То новое, неморальное, по меньшей мере, имморалистическое 'A priori' и глаголящий из него, ах! Столь антикантовский, столь загадочный 'категорический императив', которому я тем временем дарил все больше внимания, и не только внимания? По счастью, я заблаговременно научился отделять теологический предрассудок от морального и не искал более истоков зла позади мира. Небольшая историческая и филологическая выучка, включая врожденную разборчивость по части психологических вопросов вообще, обратили вскоре мою проблему в другую проблему: при каких условиях изобрел человек себе эти суждения ценности - добро и зло? И какую ценность имеют сами они? Препятствовали они или содействовали до сих пор человеческому процветанию? Являются ли они признаком бедственного состояния, истощения, вырождения жизни? Или, напротив, обнаруживается ли в них полнота, сила, воля к жизни, ее смелость, уверенность, будущность? - На это я нашел и рискнул дать разные ответы, я исследовал времена, народы, ранговые ступени индивидов, я специализировал свою проблему, ответы оборачивались новыми вопросами, исследованиями, догадками, вероятностями, покуда я не обрел наконец собственную страну, собственную почву, целый безмолвный, растущий, цветущий мир, как бы тайные сады, о которых никто и не смел догадываться. О, как мы счастливы, мы, познающие, допустив, что нам впору лишь достаточно долго молчать! 4 Первый толчок огласить кое-что из своих гипотез относительно происхождения морали дала мне ясная, опрятная и умная, даже старчески умная книжка, в которой я впервые отчетливо набрел на вывернутую наизнанку и извращенную разновидность генеалогических гипотез, их собственно английскую разновидность, и это привлекло меня - тою притягательной силою, каковая присуща всему противоположному, всему противостоящему. Заглавие книжки было: 'Происхождение моральных чувств', автор д-р Пауль Рэ; год издания 1877. Мне, пожалуй, никогда не доводилось читать что-либо, чему бы я в такой степени говорил про себя 'нет' - фразе за фразой, выводу за выводом, - как этой книге: но без малейшей досады и нетерпения. В названном раньше произведении, над которым я тогда работал, я при случае и без случая ссылался на положения этой книги, не опровергая их - какое мне дело до опровержений! - но, как и подобает положительному уму, заменяя неправдоподобное более правдоподобным, а при известных условиях и одно заблуждение другим. Тогда, как сказано, я впервые извлек из-под спуда те гипотезы происхождения, которым посвящены эти рассмотрения, - весьма неловко (что мне меньше всего хотелось бы скрыть от самого себя), все еще несвободно, не обладая еще собственным языком для этих собственных вещей, полный всяческих рецидивов прошлого и колебаний. В частностях сравните сказанное мною в 'Человеческом, слишком человеческом' (I 483 сл. Геометрия Учебное Пособие подробнее. ) [I 270] о двойной предыстории добра и зла (именно из сферы благородных и из сферы рабов); равным образом (там же 535 сл.) [1315 сл.] о ценности и происхождении аскетической морали; равным образом (там же 504 сл. Издательство: Олма-Пресс Страниц: 384 Формат: 84x108/32 В этот том включены работы зрелого периода творчества Ф.Ницше. Одна из них - `К генеалогии морали` (1887) посвящена разоблачению предрассудков, связанных с `богоданностью` морали как таковой. В другой же книге - `По ту сторону добра и зла` (1886) - Ницшестремится сформулировать принципы нового, не связанного со сверхъестественным, нравственного поведения, которое все же остается моральным. Парадоксальность мысли Ницше и его глубокий психологический анализ, надо думать, привлекут внимание современных читателей.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. ArchivesCategories |